— Точно не знаю, — легко ответил он. — Я еще ни разу не играл в карты с девственницей. Могу предположить, что, поскольку цель жизни любой женщины — лелеять и ублажать своего законного супруга, она должна играть плохо, с ошибками, чтобы дать ему возможность выиграть и ощутить свое превосходство.

— А она обязана при этом взирать на него с немым обожанием?

— Совершенно верно. А ты хорошо ласкаешь мужчину? Знаешь, как ублажить его? Доставить удовольствие?

— В жизни этим не занималась!

— Да, я забыл, ты же девственница. Или по крайней мере была ею некоторую часть своей взрослой жизни!

Виктория поняла, что чаша ее терпения переполнилась. Больше выносить насмешки и издевательства она не сможет.

— Все, Рафаэль, — спокойно сообщила она. — Перемирие закончено. И пошел ты к черту.

Расправив плечи и гордо выпрямившись, она направилась к выходу. Но, решив, что ее уход со сцены происходит слишком медленно, вдруг подхватила свои юбки и выбежала из комнаты.

Рафаэль понял, что снова все испортил. Проклятый язык! Выругавшись, он схватил бутылку бренди и решительно направился к себе.

На следующее утро он чувствовал себя отвратительно. Голова болела так, что, казалось, вот-вот разорвется. Он не мог ни о чем думать. И не хотел.

Жизнь ему спас Том.

— Что-то вы плохо выглядите, сэр, — поделился он своими наблюдениями с нетвердо стоящим на ногах Рафаэлем. — Моя мать научила меня готовить одно пойло, которое здорово помогает утром, с похмелья. Мертвых на ноги поднимает. Хотите попробовать?

Рафаэль молча кивнул. Сил открыть рот у него не было. Напиток был коричневый, тягучий, с неприятным вкусом и еще более отвратительным запахом. Но действие он оказал просто волшебное. Через полчаса Рафаэль почувствовал себя заново родившимся.

— Боже мой, Том! Я твой вечный должник! — воскликнул Рафаэль и с чувством пожал руку ухмыляющемуся кучеру.

— Бренди может оказаться вероломным другом, сэр, — изрек Том, — это уж точно. А миссис Виктория тоже составила вам компанию?

— Нет, — вздохнул Рафаэль, отчетливо припомнив события вчерашнего вечера, — я был наедине с моей бутылкой. Знаешь, дружище, пожалуй, я даже осмелюсь отправиться в столовую и проверить, чем миссис Рипл собирается травить нас за завтраком.

— Много яиц, сэр. Это пойдет вам на пользу. Еще один из советов моей мамаши.

Рафаэль был удивлен неожиданной словоохотливостью Тома. С тех пор как его наняли на службу. Том едва ли произнес больше двух десятков слов.

— Миссис Карстерс и я поедем на прогулку примерно через час, — сообщил Рафаэль, мысленно надеясь, что ему удастся уговорить Викторию составить ему компанию. Ведь по его вине было нарушено перемирие. Хотя, конечно, Виктория спровоцировала его.

Эти настойчивые вопросы о девственности… Черт бы побрал ее восхитительные невинные глаза! А чего стоит истерика по поводу склянки с кровью…

Виктория в одиночестве сидела за столом. Рафаэль сделал попытку дружелюбно улыбнуться, втайне надеясь, что она не заметит помятое лицо и налитые кровью глаза.

В первый момент она почувствовала, что снова поддается неотразимому обаянию его улыбки. Но тут же спохватившись и приготовившись к защите, она сухо произнесла:

— Доброе утро, сэр.

— Доброе утро, моя дорогая, позволь за тобой поухаживать!

— Нет, благодарю, — насторожилась Виктория. — Я сегодня не голодна. И кроме того, вид этого бекона как-то не вызывает желания его попробовать… Кажется, сегодня будет чудесный день.

— Да, действительно. Кстати, Виктория, как ты смотришь на обещающую быть исключительно приятной прогулку по окрестностям? Здесь недалеко есть норманнская церковь, которую, по-моему, стоит посмотреть.

— Это религиозный интерес или исторический?

— Ни то ни другое.

— Просто так удобнее?

— Что ты имеешь в виду? — удивился Рафаэль Он долго созерцал не особенно привлекательный омлет, но в конце концов решил все же последовать мудрому совету матери Тома и положил себе в тарелку изрядную порцию.

— Чтобы вручить очередную оливковую ветвь?

— Знаешь, дорогая, если бы тебя в свое время научили держать язык за зубами, мы бы без труда заключили перемирие лет на пятьдесят.

— Мирные переговоры не ведут таким возмутительным тоном, — холодно отметила Виктория, — и между прочим, как ты можешь есть эту яичницу? Она ведь недожарена! Гадость какая!

— Я буду тебе очень признателен, моя милая, если ты будешь смотреть только в свою тарелку. И давай рассмотрим нашу проблему с другой стороны. Может, мы в течение дня будем добрыми друзьями, а все перепалки и баталии оставим на вечер? Тебе не кажется, что это будет вполне справедливо?

Виктория вздохнула и откусила кусочек намазанного маслом тоста. По крайней мере масло здесь всегда было очень вкусное.

— Хочешь, я открою тебе один секрет, многоуважаемый капитан?

— Хочу.

— Я прожила на свете почти девятнадцать лет и никогда не была сварливой и злобной. А ты в такое короткое время сумел пробудить во мне качества, о существовании которых я даже не подозревала.

— Значит, во всем виноват я, — усмехнулся Рафаэль. — Ну и что же ты предлагаешь?

— Это так просто, — вздохнула Виктория. — Ты должен мне поверить. Я твоя жена, если, конечно, ты еще помнишь о столь незначительном факте.

— Ты можешь очень легко доказать, что я могу доверять тебе.

— Нет, ты должен поверить мне полностью и окончательно, прежде чем мы вступим в брачные отношения.

— Хорошо, тогда ответь, в чем ты хотела мне признаться.

Виктория задумчиво перемешивала в блюдечке золотистый мед. Это сладкое чудо природы миссис Рипл не сумела испортить. Конечно, наверное, стоит рассказать Рафаэлю о своей ноге и разом покончить со всеми недоразумениями. Но она не могла заставить себя сделать это. Теперь все так запуталось. А ведь ему придется раскаяться. И еще сожалеть и просить прощения. Возможно, ради этого стоит поступиться своими принципами. Но с каких пор ее больная нога стала принципом? Нет, в этом не было никакого смысла. Во всем, что она делала с момента встречи с этим человеком, отсутствовал смысл!

— Ты съел все яйца, — в итоге сказала она.

— Да, — удивился Рафаэль, — перебранка с тобой заставила меня вообще забыть, что я ем. Ты поедешь со мной на прогулку?

— А почему бы и нет? Ты будешь очаровательным и приветливым? До захода солнца?

— Но не позже.

Глава 12

Когда Рафаэль мягко обнял ее за плечи, привлек к себе и нежно поцеловал, Виктория слишком удивилась, чтобы немедленно начать сопротивляться. Не дождавшись обычной бурной реакции, Рафаэль улыбнулся и начал легонько гладить ее щеки, подбородок, шею…

— Солнце еще не село, — усмехнулся он, — у нас еще есть несколько минут до вечера и наших традиционных ссор.

— Зачем ты это делаешь?

— Ты красива, — пожал плечами Рафаэль, — твой рот свеж, как спелая малина, и так же сладок, и, кроме того, ты — моя жена.

— Понятно, — ответила Виктория.

Ей отчаянно хотелось, чтобы он снова поцеловал ее, прижал к себе так крепко, чтобы два тела слились воедино. Она была готова все за это отдать… Но не сказала ни слова и не сдвинулась с места. Если она проявит хотя бы малейший интерес к его ласкам, он, надо полагать, будет опять шокирован ее распутством.

Но как же трудно скрыть это потрясающее всепоглощающее желание!

— Ты не собираешься что-нибудь сказать, Виктория? — осведомился Рафаэль. — Я как-то не привык к твоему молчанию.

Не в силах бороться с нахлынувшими чувствами, Виктория молча покачала головой и, забыв обо всем на свете и пьянея от желания, обвила его шею руками.

Призыв был достаточно очевиден, и Рафаэль не замедлил им воспользоваться. Он снова поцеловал ее и начал водить кончиком языка по крепко сжатым губам, стараясь заставить их расслабиться, раскрыться… Достигнув цели, он опять прильнул к ним в поцелуе, на этот раз крепком, требовательном, даже чуть грубоватом.